Более 20 лет назад дубровенские воины-«афганцы» прошли через настоящий Кандагар

Афганистан… Безжалостно и неумолимо ворвался он в жизнь советских солдат и их семей… Уже более 20 лет воспоминания о той войне кровоточат незаживающими ранами на сердце. Пусть говорят, что время лечит, но эта боль ему неподвластна.

15 февраля – День памяти воинов-интернационалистов. Он был установлен Указом Президента Республики Беларусь №57 от 13 февраля 1995 года. Именно 15 февраля 1989 года в 16 часов 21 минуту завершился вывод военнослужащих Ограниченного контингента Советских войск из Афганистана… Закончилась афганская война, длившаяся с 25 декабря 1979 года по 15 февраля 1989 года. Ежегодно в этот день собираются ветераны для почтения памяти тех, кому было уготовано судьбой не вернуться из боя.

В преддверии Дня памяти наши земляки Леонид Владимирович Минкевич и Николай Владимирович Мохначев, которых жизненная дорога провела через песчаные барханы Афгана, поделились с нами воспоминаниями своих военных лет.

Чужая земля

На службу молодые солдаты попали в один год и, можно сказать, начало армейских будней у них было схожим.

Леониду было всего 17, когда 30 марта 1981 года его призвали в армию от Витебского горвоенкомата. Николай же был на 2 года старше: на тот момент, когда его забирали на службу – 10 ноября 1981 года, – ему было 19 лет и он уже успел окончить учебу в Оршанском педучилище.

Дальше, как по шаблону (правда, в разное время): оба попали в военную часть в Марьину Горку, тут незаметно для новобранцев прошли две недели «карантина».

—Эти дни можно смело назвать самыми беззаботными в нашей службе, — вспоминает Леонид Владимирович. – А затем мы получили обмундирование. Нам выдали кожаные ремни, а это явный признак того, что служить придется за пределами Советского Союза, но где именно, никто, естественно, не сказал.

—Помню, как проходил наш отбор в воинской части, — дополняет своего товарища Николай Владимирович. – Нас построили на плацу и спросили, есть ли желающие служить в пожарной части в Москве. Таковых, естественно, не оказалось: как это пойти в армию и быть пожарным?! На тот момент это считалось нелепым. Тогда 10 папок с личными делами солдат были отобраными наугад, эти ребята и стали «добровольцами», которые отправились в «пожарку».

Сегодня сложно судить, кому из ребят на плацу повезло больше: тем, которые получили кожаные ремни, или тем, кто был направлен на службу в пожарную часть Москвы…

—Нас человек 800 посадили в поезд, — продолжает рассказ Леонид Владимирович. — Куда и зачем едем, оставалось только догадываться. Трое суток в пути — и вот мы в городе Термез Узбекской ССР, на самой границе с Афганистаном. И даже по прибытию в Термез мы не знали и нам никто не сказал, что мы попали на войну. А солдату какая разница — у него приказ и военная присяга!

В Термезе я находился 3 месяца, проходил курсы радиотелеграфиста.

—Нашу роту ждала такая же участь: поезд Минск – Москва, а оттуда на самолете до Ашхабада. Правда, вот ремней кожаных нам не хватило, — улыбается Николай Владимирович. – В учебном подразделении в Ашхабаде прошли несколько следующих месяцев службы, тут получил специальность механика-водителя БМП. А 27 апреля в 3 часа ночи по местному времени меня и всех остальных ребят посадили в самолет до аэродрома Кандагар, в 30 километрах от пакистанской границы.

И сегодня вспоминаю этот наш перелет, — с улыбкой на лице продолжает свой рассказ Николай Владимирович. – Мы летели на самолете – гражданском! Нас даже стюардессы обслуживали! Весь путь, конечно, не припомнишь: большую часть времени мы спали, ведь для солдата сон – это главное.

—То была «учебка» — спокойное время, – подхватывает рассказ Леонид Владимирович. – А вот уже спустя три месяца учебы, 15 июня, на вертолете «Ми-6» нас перебросили в Кундуз. Там собрались представители разных воинских частей. Всех нас, военнослужащих, выстроили на плацу и начали производить отбор.

Так я попал в мотострелковый полк в роту связи, которая располагалась между Пули-Хумри и Кундузом. Да, именно здесь и проходила моя служба…

—Да и нас далеко занесло, — делится своими воспоминаниями Николай Владимирович. — С аэродрома мы с ребятами, человек 40 со всех уголков Советского Союза, были направлены в воинскую часть, которая располагалась между Кандагаром и пакистанской границей, представляете, прямо посреди пустыни!..

—Да, там вообще сплошная пустота, — подхватывает его собеседник. – Кругом одна пустыня, ни домов, ни дорог, лишь в некоторых местах выложено камнями жалкое их подобие. Стою и думаю: куда я попал?! А со временем ничего – освоился. Человек хитро устроен: ко всему приспосабливается.

—Так и есть, — соглашается Николай Владимирович. – Первое, что бросилось мне в глаза, когда мы вышли из самолета, это наша разгромленная техника, которая была раскидана по всему аэродрому. Беспорядок и запущенность…

Конечно, удивил и климат: уже в апреле, когда мы прибыли туда, стояла дикая жара – +40 °C, правда, в тех краях такая высокая температура легче переносилась из-за низкой влажности воздуха.

Летом и того жарче было, можно было яйца вкрутую в песке варить, а осенью «афганец» — ветер такой – давал нам чесу!.. Но никто не сетовал на неудобства – приказ выполняли!

Смертельно опасная служба

Сразу с аэродрома нас выстроили на плацу, даже оглядеться толком не дали. Тот же отбор, что и у Лёни – и стал я старшим стрелком десантно-штурмовой роты, несмотря на то, что специальность получал другую. Из наших ребят вообще никто водителями-механиками не стал, так как БМП была одна единственная в разведроте, а там уже был свой человек.

«Переквалифицировали» в один момент, а на следующий же день отправили в пустыню на учебную стрельбу из автомата, ручного гранатомета «Муха» и метание ручных наступательных гранат РГД-5.

Сейчас кажется, что события развивались молниеносно, — продолжает Николай Владимирович. – Уже 1 мая мы шли на свою первую боевую операцию по блокированию населенного пункта. Длилась она три дня… Перед нами была поставлена четкая цель – не пропускать через расположение роты прорыва противника.

—Согласен, если судить по рассказу, то эти два года службы можно описать за десять минут, но на тот момент нам казалось, что время остановилось, как все живое замерло в той пустыне… — дополняет Леонид Владимирович. – Первые полгода, после того, как попали в роту, никуда не привлекались, ни в бои, ни на охрану. Только спустя шесть месяцев нас поставили на точку охранения дороги и трубопровода, а когда прошел год службы, начали отправлять на боевые операции.

Все мы, молодые мальчишки, именно этого и ждали. Не сиделось нам на месте, кипела кровь. Спесь… И вот он – первый бой! Обстрел с пулеметов, а ты уверенно идешь вперед, даже не осознавая того, что в тебя могут попасть, просто твердо выполняешь данный тебе приказ.

—Солдат – человек подневольный, — подтверждает слова товарища Николай Владимирович, — куда его направили, туда он и идет, сказали стрелять – стреляет, скомандовали лежать – лежит.

Да, обязанности, что у нас в роте, что у Лени, были одинаковые: какое там разнообразие может быть на войне? Принимали участие на охранении дороги, сопровождали колонны, отправляли нас в пустыню на захват караванов, которые перевозили оружие, боеприпасы, военное снаряжение, предназначенное для душманов – афганских моджахедов.

Это не простая война – партизанская: здесь нет никакой стратегии, четких и конкретных планов, продуманных действий – здесь сплошной эффект неожиданности. Враг досконально знает свою территорию, а мы – ничего, брошены в никуда на произвол судьбы.

Что наша жизнь?..

Запомнился, случай. Поступила задача выбить противника с «высотки» (т.е. на горе). Мы с тяжелым обмундированием взбираемся в гору в тот момент, когда противник ведет обстрел из укрытий.

В помощь нам были даны «вертушки» (боевые вертолеты), но и это не дало нам возможности быстро выбить душманов, ведь они при хорошем знании местности были надежно замаскированы и, в отличие от нас, стреляли сверху вниз. Но когда все-таки мы оказались на вершине горы, то обнаружили, как противник уже у подножия спокойно удаляется восвояси.

Еще был случай в Кандагаре, — продолжает Николай Владимирович. – Там находились гранатовые сады, как мы их называли, «зеленки». Это было отличное поле боя: сплошные укрытия, только успеваешь следить, откуда пули свистят. Наша рота делала проческу в этих «зеленках» и зашла в «букву П» — то есть попала под трехсторонний обстрел. Душманы, сидевшие в укрытиях, резко дали запал с трех сторон. Как правило, сразу старались выбить «голову», значит, офицерский состав, тех людей, которые вели солдат в бой. Так, буквально с первыми выстрелами были выведены наши медработник, артиллеристский наводчик и авиационный наводчик – все офицеры, которые находились на связи со штабом.

— А душманы были меткими снайперами, — подхватывает рассказ товарища Леонид Владимирович. – Если рядом свистнуло, то, так и знай, с этого места лучше деру давать. Они – стрелки меткие, второй раз уже не промахнутся. Эти люди ружье с детских лет в руках держат, им оружие как подарок на день рождения дарят.

Помню, как однажды к нам с товарищем дед с внуком подошли. Мальчишка лет 6-ти продемонстрировал свои снайперские способности так, что мы диву дались!

Война верхов, вечная боль народа…

Правильно сказал Николай Владимирович, это была «неожиданная» война. Неожиданно вошла она в судьбы наших солдат, молодых ребят, чья жизнь еще только начиналась… Только вот кому она потребовалась, над этим и по сей день ведутся споры…

—Кому была нужна война? – перехватывает мой вопрос Леонид Владимирович. – Знали одно: если бы не вошли наши, вошли бы американцы… А это уже угроза южным границам.

—Нам дан был приказ, а солдатское дело плевое – выполнять его, — вступает в беседу Николай Владимирович. – Сейчас говорят, что война была чужая… Может быть, и чужая, но сколько родного в ней было найдено, наверное, столько же родного и близкого сердцу в ней было оставлено…

К сожалению, после службы связь с боевыми товарищами оборвалась. Но по сей день я помню ребят из своей роты, мои хорошие друзья Сергей Табальчук, родом из Минской области, и Анатолий Панько из Брестской области. Вместе с ними начинали службу, вместе прошли весь боевой путь, вот только, жалко, демобилизовались в разное время. Наверное, потому и потеряли друг друга быстро…

—И я своих друзей-однополчан порастерял, — соглашается Леонид Владимирович. – Тетрадь с адресами пропала. А сейчас бы с удовольствием встретился бы с ними, поговорил за жизнь…

Домой!

Помню, каким радостным, хоть и долгим – целых 10 дней – был путь домой. 10 мая 1983 года я уволился, а 19 уже был дома. Вот, казалось бы, и вся служба, как и говорил выше, на словах превратилась в мимолетный отрезок жизни…

—Я демобилизовался в том же году, что и Лёня, — говорит Николай Владимирович. – 27 октября 1983 года из Кандагара на грузовом самолете Ил-76 добрался до Ташкента. Нам выдавали бесплатные проездные билеты на поезд, и я с доплатой обменял его на авиационный билет до Минска, потому мой путь домой не был таким долгим. На следующий день я уже был в родных краях.

Знаете, самым приятным было увидеть лес! Хотя на дворе и стоял холодный октябрь, но в воздухе чувствовалась жизнь, родная живая природа! Там ведь за два лета ни одного дождя не было, а здесь, как ребенок, радовался осенней слякоти и холоду… — заканчивает свой рассказ собеседник.

Афганистан… События тех лет не уместить в рассказы, не передать воспоминаниями. Кому-то их пришлось пережить, нам же остается помнить… Немало воды утекло с того времени, как отгремел последний афганский залп. Засыпало песком раны той земли, но раны участников и очевидцев тех событий кровоточат поныне, ибо память войны жива и стереть ее не подвластно ни песчаным ветрам, ни годам, ни километрам…

Вглубь истории уходит война в Афганистане… Она стала последней войной для белорусских воинов и их матерей. И дай Бог, чтобы она последней и оставалась…

Анна КАТИКОВА

Уходим

Здесь законы свои:
Чтят Коран и Аллаха,
Лица женщин скрывает
Здесь всегда паранджа,
Здесь мужчины свой дом
Защищают бесстрашно,
И вдоль рек, водоемов
Колосятся хлеба.
Здесь чужая страна,
Здесь традиции святы,
Воевали мы здесь,
Выполняя свой долг,
А сейчас мы уходим
В родные пенаты,
Унося с собой в сердце
Слез невысохших боль.
Раскаленный песок,
И барханы, барханы,
Под солнцем бурлящим
Сгорела трава,
У подножия гор вьется лента-дорога,
А по ней мчатся «ЗИЛы»,
Нас домой увозя.
Покидаем Афган,
Долину Баграма,
Оставляя на скалах
Кровь погибших друзей.
Ждет нас дома родня,
Поседевшие мамы,
Что хранили в бою
Нас молитвой своей.
То, что мы пережили,
Не сразу забудешь…
Только, кажется, завтра
Покажутся сном
Наши будни армейские
В скалах Афгана,
Через судьбы прошедший
Афганский излом.

Александр АРХИПОВ,
д.Россасно