Письмо в редакцию: О чём тоскует солдат?
Кустарников рваные клочья.
Мужицкий под бритву прокос.
Сегодня бессонною ночью
Пришел я к тебе на покос…
Вот так начиналось мое письмо в стихах, которое я отправил из армии (а служил я в батальоне в Бресте) своей матери, Корнелюк Лидии Ивановне, в деревню. Написал, отослал и забыл построчно, ибо не считал его хорошим, помнилось только содержание…
На бумагу непроизвольно выплеснулось, как это часто бывает во время долгой разлуки, умиление прожитым, восхищение и гордость тем, сколько же было сил и терпения, трехжильного упорства и врожденной крестьянской смекалки у этой слабенькой на вид женщины, сумевшей дать достойную путевку в жизнь своим детям. Дальше в письме шла речь о нашей делянке в заболоченном углу, где мы когда-то с мамой косили сено для нашей коровы Зорьки, как собирали грибы на обед и про удивительно вкусный грибной дух…
Отслужив положенный срок, я сразу же приехал на свою малую родину.
И вот мы снова идем с мамой на покос. Над нами в полуденном небе июльским колокольчиком звенит жаворонок, вокруг цветут травы — и неповторимый аромат детства сгущается над землей туманом. За нашими плечами ритмично нашему шагу раскачивались косы земляков. Так хорошо было на душе и так прекрасно все вокруг!
Мы идем с мамой на нашу делянку, как в детстве, сладко щемит в груди от предчувствия чуда, снившегося много-много раз вдали от отцовского дома: это короткий отдых после косьбы на охапке душистого сена, далекий и печальный крик болотного чибиса, аппетитный грибной суп — и зеленая-зеленая благодать вокруг!
Мои мысли прервал тихий мамин голос.
—Костя, а что, в самом деле тебе часто снились солдатские сны?
—Да, мама! А почему ты спросила об этом сейчас?
—Просто так, — весело ответила она, а потом громко сказала, даже не сказала — воскликнула, — Эх! Были бы у человека крылья! Долетели бы до покоса за пять минут!
Я посмотрел на маму — и этот образ навсегда остался у меня в памяти: упрямо поднятый подбородок, волосы собраны в тугой узел на затылке, вскинутая вперед рука… Я закрыл глаза на минуту — и в моем воображении мама уже летела в прозрачной синеве неба. А я бежал следом по скошенной луговине, окутанной туманом детства, подпрыгивал в надежде взлететь и догнать ее, падал, вставал и плакал. И боялся только одного, чтобы она не оставила нас одних на этой земле…
Когда тропинка привела нас к лесу, совсем рядом куст выстрелил тетеркой, спугнув мои грезы.
—Дойдем и пешком, — сказал я, как бы оправдываясь за долгое молчание.
—Больше бы накосили за день и травы бы поменьше примяли, — ответила мама и, помолчав немного, стала на каждый шаг ронять по слову из того давнего письма, пока не прочла его до последних строчек:
Из подушки мне шепчет солома:
Скоро будешь, наверное, дома.
Непонятно, откуда в такой солнечный и ветреный день со стороны упала и обожгла щеку прохладная капля. Только гораздо позже, спустя много лет, я вспомнил ту дорогу на покос среди цветущих трав и поющих птиц, вспомнил и явно ощутил на щеке то прохладное пятнышко и с непростительным опозданием наконец-то осознал, что это была вовсе не капелька, а целый океан настоящего зимнего счастья. Счастья, когда ты на отцовской земле и мама рядом! Осознал — и душа опять стала наполняться лирикой — «Роду Корнелюков посвящаю».
Наш род совсем не знаменит.
Трудом крестьянским именит,
Не только сеяли, пахали,
Отчизну смело защищали.
Святую землю не срамили
И православие ценили.
В час испытанья роковой
Мы не стояли за спиной.
Теперь твои, сын, времена,
Ответ держать пришла пора.
Трудом, как предки все твои,
А если нужно, то иди
Родную землю защищать.
Не дай врагу ее топтать.
Богатств себе ты не копи,
А честь свою побереги!
Живи для Родины, семьи…
И рода честь век сохрани.
И в час прощальный, роковой
Позор не станет пред тобой!
Константин КОРНЕЛЮК,
педагог
