У правды нет срока давности
Кто бы мог предположить такое, что героический подвиг российского брига «Меркурий» под началом нашего этнического земляка, уроженца м. Дубровно капитан-лейтенанта Александра Ивановича Казарского всего через месяц после боя 14.05.1829 года будет подвергнут бездоказательной попытке осмеяния в английской газете «The_Courier» /»Курьер»/? Но такая публикация выявлена, что свидетельствует о том, что фальшивки в английской прессе имеют уже многовековые, но бесславные традиции.
В ходе русско-турецкой войны 1828–1829 гг., будучи командиром брига «Меркурий», он совершил с экипажем всемирно-известный в мировой морской истории подвиг, приняв решение взорвать его в критической ситуации боя с двумя трехпалубными линейными кораблями турецкой эскадры. Действуя на виду османской эскадры, управляемой капитан-пашей и двумя адмиралами, командирами линейных кораблей, бриг, благодаря воинскому искусству командира, мужеству и выучке экипажа в итоге вышел из боя победителем. В моих прежних исследованиях приведены только отдельные фрагменты из его описания, которые не дают полного представления о трагизме сражения, проявленном при этом мужестве, героизме и воинском искусстве экипажа и его командира. Главной же причиной этой победы явилась, в первую очередь, сила духа экипажа. Ранее также мною не были отражены альтернативные оценки указанному событию и доводы их авторов. В данном исследовании (статье) изложены фрагменты версий, опубликованных в иностранных и российских газетах, основанных на документах 1829 года российских архивов (РГИА, РГА ВМФ), а также в старопечатных изданиях РНБ и более поздних последующих других печатных публикациях. В них приведены более подробные факты этого события, дается их описание и обоснование.
Исследуя в отделе газет РНБ, что на Фонтанке в огромном количестве старых газет, в том числе альтернативные источники, удалось отыскать о бое брига «Меркурий» 14.05.1829 года одну критическую публикацию в английской газете «The_Courier» [«Курьер»] от 26.06.1829 года *[Дадатак 1]. До того ссылок на указанную публикацию и исследования нами не выявлено. В целом эта статья, как оказалось, выдержана в крайней саркастичной и язвительно-пасквильной манере. Как явствует из исследованных мною текстов других газет, «Курьер» ссылается на перепечатку об этом событии из «Прусской государственной газеты» и, даже приводит в левой колонке почти полный ее текст, несколько сокращенный и частично искаженный. Та, в свою очередь до того перепечатала его из трех публикаций русско-франко—язычной газеты «Одесский вестник», также допустив некоторые сокращения и искажения. [Дадатак 2, 3]. Замечу, что тогда градоначальником в городе Одессе, правил (1824–1828) Арман Эмманюэль Дю Плесси (герцог де Ришелье), правнучатый племянник известного французского кардинала. Газета эта [«Одесский вестник»] пользовалась тогда доверием императора Николая I, в ней печатались сообщения, которые, как выяснилось при исследовании, по точности изложения фактов почти ничем не отличались от правительственных рапортов и начальственных донесений.
Однако вернемся снова к «Курьеру», к левому абзацу его перепечатки, где со ссылкой, якобы, на иностранную разведку, к тому же без указания названия, даты и автора утверждается: «ИНОСТРАННАЯ РАЗВЕДКА. КОНСТАНТИНОПОЛЬ, 26 МАЯ…Турецкий флот вновь появился в Черном Море и поймал в сети четыре русских фрегата; будучи настолько превосходным в силе, ему удалось захватить один из них, Рафаэль, 30 пушек, который был доставлен в порт, где султан … его осмотрел. Сто российских солдат и восемь офицеров османцы отпустили на свободу и отправили в Одессу». Вместе с тем, на основании анализа хранящихся в архивах вахтенных (шканечных) журналов, рапортов и донесений по Черноморскому флоту явствует, что уже только в этом абзаце публикации содержатся три серьезных искажения фактов. Моряки, как известно, народ дотошный и документально фиксируют каждый свой «шаг». В данном тенденциозном номере публикации преднамеренно соединены вместе разные события, произошедшие в близкие, но совершенно разные сроки: действительно имевшее место пленение 12 мая турецкой эскадрой одиночного российского фрегата «Рафаил», преследование этой же эскадрой 14 мая трех других российских судов и, последующий бой ее с бригом «Меркурий». Но в последнем событии на первоначальной стадии участвовало вовсе не «четыре фрегата», а три российских судна, один фрегат «Штандарт» и два брига (Орфей» и «Меркурий»). А освобождение русских (сухопутных) пленных не имело к данному событию никакого вообще отношения. Не многовато ли ложных сведений и подтасовок для одного абзаца? Нам следует учитывать еще различия в исчислении дат в Российской, Османской империи, Франции, других странах Европы. В Российской империи в то время летоисчисление велось в Юлианском стиле, а в Европе – в Григорианском, и отличие их в XIX веке составляло 12 дней. В наших ссылках на газеты и переписку сохранены те же числа, что и в оригиналах или же указывается осовремененная синхронизированная дата. Эти различия в стилях летоисчисления по ошибке или нет, но «очень умело», использованы заказчиками публикаций в иностранных газетах, со ссылками, но только на им удобную дату и стиль.
Далее в газете «The_Courier» для большей убедительности приводится следующее сокращенное изложение из чужой перепечатки: «…БЕРЛИН, 19 ИЮНЯ. Командующий российским флотом в Черном море прислал … следующий отчет от 30 мая [Можно было бы даже подумать, что командующий лично докладывал газете «The_Courier. К тому, пытаясь скрыть от читателя чужую перепечатку, в номере даже не указано кому и зачем он «прислал … отчет»]: «…26-го произошло сражение между одним из наших маленьких кораблей, бригом Меркурий, и двумя вражескими. На 27-е бриг вернулся во флот. Мачты его были разбиты ядрами противника, а паруса и канаты, порванные в куски, являются доказательствами ужасного сражения, из которого сбежал этот маленький корабль с необычайной честью. Капитан Казарский дал следующие подробности … 26 утра весь флот противника вышел в море с десантом для захвата наших маленьких судов, плавающих в проходе пролива. Чтобы избежать угрожающей опасности, капитан фрегата Штандарт, фрегат наименьшего класса, приказал другим судам [бригам «Меркурий» и «Орфей»] следовать по своему курсу. Меркурий, соответственно, отплыл по своему, но со всеми его усилиями он не мог уйти из виду, преследующих. Два из трех-дечных парусников вражеского флота, Capitan Pacha [«Силемие»], из 110 орудий, и еще один, названный «Реал-бей» из 74 орудий под адмиралтейским флагом, приближались все ближе и ближе, и по-полудни были на выстрел нашего брига. На данный момент благоприятное обстоятельство, казалось, дало Меркурию надежду на побег. Ветер сдул, и капитан Казарский постарался убежать греблей, но он не смог. Эта надежда была недолгой, ветер снова поднялся, враг приблизился и начал стрелять из ближайших орудий. Ситуация не имела другого выбора, кроме как сдаться или вступить в самую невероятную дуэль, которая когда-либо имела место [*это — оценка прусской газетой сложившейся ситуации, запомним ее]. Капитан Касарский [так в газете] посоветовался со своими офицерами, и последний был принят. Штурман Прокофьев первым предложил взорвать бриг, и было решено держать как можно более длинную оборону, а если судно даст течь, что не может быть удержано насосами, привести бриг как можно ближе к одному из кораблей противника, где бы один из офицеров, который еще мог быть жив, должен взорвать его; В конце сражения заряженный пистолет был положен в готовности в пороховой. Остальная часть экипажа была вдохновлена тем же самым, и было принято решение упорно бороться со своим мощным врагом и встретить достойный исход под собственным флагом. Меркурий начал огонь, но один из самых больших кораблей противника обошел его и угрожал абордажем, от которого был спасен мужеством экипажа. Вражеским кораблям удалось перехватить наш бриг между ними, и, среди всевозрастающего грома пушек, он был вызван капитаном пашей, чтобы подчиниться. Искренний крик, сопровождаемый огнем всех пушек и стрелкового оружия, был ответом, который вдохновил врага на большее усилие. До половины четвертого Меркурий был подвержен постоянному огню с обоих кораблей противника, который он разогнал с максимальной твердостью, стараясь во всех возможных маневрах избежать его последствий. Одна из гранат противника даже подожгла нас, но экипаж сумел избежать пожара. Примерно в это время героическое решение Меркурия было увенчано блестящим успехом. Он повернул свой борт к Капитан Паши и настолько сильно повредил мачты, паруса и канаты, что тот был вынужден безопасно ретироваться и отказаться от боя. Адмиральский корабль продолжил бой с усердием. Он поставил себя на корму Меркурия, и в этом, выгодном для него положении, хорошо поддерживаемый огонь угрожал потопить Меркурий. Но ничто не может покорить мужество людей, которые посвятили себя смерти [*это – еще одна оценка прусской газетой сложившейся ситуации, запомним ее]. В половине пятого их усилия также привели к тому, что они заглушили орудийные окна этого судна, после того как сильно повредили его снасти, отстрелили большую часть мачт и нанесли ему другой ущерб, который был несерьезно пародиен» [сарказм]. Во время этой операции в поле зрения всего вражеского флота из шести трех-дечных линейных кораблей, включая два вступавших в бой, двух фрегатов и трех других судов, продолжительность которой превышала три часа, Меркурий имел четыре убитых и шесть раненых; 22 пробоины в корпусе, несколько подводных, шестнадцать в рангоуте, 133 в парусах, 148 в такелаже. Трос поврежден в 140 местах. «Таким образом, российский бриг из 18 орудий заглушил огонь 181 орудия противника, а команда из 79 человек похоронила усилия врага числом в 20 раз больше.» [Конец цитаты в левом абзаце перепечатки «Курьера» из прусской газеты]. Однако, выяснилось, что это был вовсе не отчет, а «Выписка из флота нашего в Черномъ море от 16-го маiя» и рапорт адмирала Грейга императору Николаю I. Они были направлены с ведома Грейга в франко-русскоязычную газету «Одесский вестник» и опубликованы в № 42, 43 и их Чрезвычайных Прибавлениях, а затем бездарно перепечатаны.
В выражениях прусских анонимных авторов, типа «…сражения, из которого сбежал этот маленький корабль», «ущерб… несерьезно пародиен», «бриг из 18 орудий заглушил огонь 181 орудия» и др. заложено полное отсутствие понимания и преднамеренное, язвительное искажение сути исхода боя. К примеру, как мог «сбежать» бриг, у которого все «паруса и канаты, порваны в куски»? Вот так потихоньку, из малых неточностей, недомолвок, искажений, язвительных сарказмов была подготовлена база для того, чтобы затем родилась более убедительная фальшивка, направленная на умаление факта, величия и значения подвига экипажа русского брига «Меркурий».
Как же преподнесена версия этого события самой английской газетой «The_Courier» ? [абзац в средней полосе] А вот как: «Сведения о захвате русского фрегата были подтверждены Прусской государственной газетой. Его имя — «Рафаил», 36/44 пушек. Но в качестве компенсации за эту неудачу Государственная газета опубликовала длинный отчет о сражении между русским бригом и двумя турецкими военными кораблями. Бриг нес 18 пушек, а турецкие военные корабли имели 110 и 74 пушки! Такого морского сражения, как это, никогда не было слышно прежде — нет, даже в беспримерных подвигах британского флота! [*сарказм и, одновременно, какая высочайшая оценка самой английской газетой ситуации, читай величия этого подвига, запомним ее]. Мы отсылаем наших читателей к «Бюллетеню»… Бриг, в первую очередь, попытался уйти под парусами, но 110-пушечный и 74-пушечный турецкие корабли, будучи лучшими парусниками, догнали его. Бриг решил сражаться с турками, которые зажали бриг между собой и открыли по нему сильный огонь. Как он избежал затопления, мы не можем сказать, но он все же сопротивлялся и, в конце концов, сумел заставить 110-пушечный корабль искать спасения в бегстве! [*еще один, преднамеренный язвительный сарказм в публикации, не имеющий отношения к возможной неточности перевода]. Семидесяти-пушечный корабль продолжил бой, но его огонь, в конце концов, затих после того, как его мачты были сбиты! Мы ожидали, что следующий абзац объявит о его сдаче бригу [*очередной, преднамеренный язвительный, циничный сарказм]. Однако, чтоб ничего не было лишним, чтобы увенчать славу брига, они осуществили все это на виду у турецкого флота из шести линейных парусников, двух фрегатов и трех других судов! И у него было всего четыре человека убитыми и шесть ранеными!! После такого успеха, 18 орудий против 184 и 79 человек против 1600, вполне можно спросить, как же удалось захватить русский фрегат? У него было 36 орудий, и он был в компании с тремя другими фрегатами— неся в общей сложности 144 орудия [*фальшивка, фрегат «Рафаил» был в этом эпизоде один] Итак, если 18 орудий могли отбить атаку 184 (более чем в десять раз превышающую их численность), то 144 орудия должны были, по крайней мере, отбить атаку 588 орудий (чуть более чем в четыре раза превышающую их численность), которые имел турецкий флот из шести линейных кораблей и трех фрегатов» [конец цитаты из газеты «Курьер»].
В конце абзаца в публикации допущено преднамеренное искажение: два разных события объединены в одно, столкновение турецкой эскадры с русским фрегатом «Рафаил» произошло 12 мая, а встреча по курсу с другим русским фрегатом и еще двумя бригами 14 мая 1829 года. Бой брига «Меркурий», как пишут все три газеты, беспримерный в старой морской истории парусного флота, поскольку до того не встречался, ибо даже англичанам, этим асам и опытным морским «волкам» позволялось по их Уставу в схожей ситуации опустить флаг и сдаться, даже при двойном преимуществе противника. А здесь было – 30-кратное с учетом калибра орудий! Вместе с тем, не приведя никаких фактов, а одни только подтасованные цифры, искажения сути и нелогичные предположения, язвительно-саркастичный тон публикации в качестве доводов применяет одно ёрничанье: «сумел заставить 110-пушечный корабль искать спасения в бегстве!», «ожидали, что следующий абзац объявит о его сдаче бригу»…, не допуская при этом никакой возможности победы русского брига.
Сличив тексты трех публикаций в разных газетах, зная о подлогах, наличии такой давнишней версии фальшивки, промолчать нам, означало бы согласиться с ней. Цель исследования и публикации – опровергнуть приведенные в статьях догадки, предположения, откровенную ложь на основе подлинных фактов и доказательств, чтобы уберечь читателя от подобного рода фальшивок. Вторая цель — наглядно показать, что подобные приемы подтасовок, произвольных манипуляций с фактами, цифрами, очевидная, преднамеренная ложь и фальсификации с целью осознаваемой обработки общественного мнения существовали еще 195 лет назад. Это важно еще и потому, что в современном информационном обществе (обществе знания) проблема отделения знания от обмана, обнаруживает связь с наличием доверия к информации. Если раньше не было особой сложности в отделении знания от иллюзий и обмана, то сегодня в море информации много сознательно фабрикуемой лжи. «Прямая ложь» основательно въелась не только в умы граждан, но уже и прочно утвердились в науке и публицистике. Прав был философ Платон, считая, что знание предполагает не только наличие мнения (полагания, утверждения, гипотезы), не только его истинность, но и обоснованность этой истинности. Если такое основание не предъявляется, то перед нами не знание, а мнение, которое только случайно может оказаться истинным. Авторам статьи в английской газете нужно бы опираться на надёжные источники получения знаний и надёжные способы его обоснования, а не заниматься философствованием, умозрительными догадками, тем более сознательным искажением фактов, что очевидно усматривается.
Каковы же были действительные факты? В документах архивов, номерах газеты «Одесский вестник» и других [«Русский инвалид», «Северная пчела», «Морской сборник»…], а сегодня и в некоторых открытых источниках содержатся все обстоятельства этого боя и ответы на все вопросы, возникшие у авторов публикации в английской газете «The_Courier».
Фальшивку опровергают следующие достоверные факты:
Первое, о, якобы, умолчании факта пленения фрегата «Рафаил» […«в качестве компенсации за эту неудачу (*пленение фрегата) Государственная газета опубликовала длинный отчет о сражении между русским бригом и двумя турецкими военными кораблями»]. Пленение «Рафаила» — это единственный правдивый факт в публикации, который так, с язвительными измышлениями, смакует, но искажает «Курьер». Ведь информация о пленении его в российской прессе все—таки была опубликована, однако, только после проверки всего произошедшего и оценки обстоятельств. Если прусаки и англичане получили от турок это хвалебное известие уже на следующий же день, то командование Черноморского флота пребывало в неведении и узнало об этом позже. По его поручению 27 мая к Босфору был направлен фрегат «Поспешный» с приказанием передать на первое нейтральное судно, следующее в Константинополь, депешу на имя датского посланника барона Гибша. Этою депешею «Главный командир [Черноморского флота] просил барона Гибша передать приказание капитану 2-го ранга Стройникову, капитан-лейтенанту Киселеву и корпуса флотских штурманов поручику Полякову представить подробные объяснения об обстоятельствах, бывших причиною сдачи фрегата «Рафаил», а также где, при каком ветре и в каком положении взят он». После получения рапорта из плена в Стамбуле от командира фрегата Семёна Стройникова через купцов и свою агентуру, проверки и оценки всех произошедших обстоятельств в газете «Одесский вестник» появилась публикация 26.06.1829 г., так совпало, в тот же день, когда появилась и статья в английском «Курьере». В ее хронике, именуемой «Военные известия», сообщалось: «Адмиралъ Грейгъ от 18-го Мая донес Государю Императору о подвиге брига “Меркурiя”, настигнутаго 14-го числа двумя линейными кораблями. Вместе с известiемъ о подвигахъ, столь достохвальныхъ, отличнейшаго мужества и геройской решимости, дошло до Государя Императора сведенiя о позорномъ плененiи фрегата Рафаила, командуемаго Капитаномъ 2-го ранга Стройниковымъ, и сдавшагося непрiятельскому флоту безъ всякаго сопротивленiя…» [1, 2, 10, 11, 12, 13, 14, 15]. Как видим, зря так куражились по этому поводу английские газетчики.
Второе, к вопросу о том, бриг «сбежал» или не сбежал с поля боя. В архивах РГИА, РГА ВМФ сохранились рапорты, свидетельства очевидцев, чертежи повреждения и схемы этого боя. В частности сохранились чертежи Осминина, автора проекта брига, на которых отображены и классифицированы повреждения брига «Меркурий», полученные в бою 14.05.1829 года [Дадатак 4]. Позволительно ли было газете таким недостойным словом «сбежал» оценивать экипаж брига, отважившегося принять бой с двумя линейными кораблями, многократно превосходящими его по вооружению, получившего в нем серьезные повреждения, но также нанесшего врагу неприемлемый урон, заставившего турок изменить свое намерение пленить судно и им самим выйти из боя? Ответ здесь очевиден.
Имеются свидетельства участников и очевидцев боя в лице офицеров и моряков всего Черноморского флота, а их были тысячи. Как писал, опровергая досужие домыслы будущий вице-адмирал Российского флота В.И. Мелихов: «…мы и флот, видавший бриг через несколько часов после сражения, можем засвидетельствовать, что в донесении командира брига не было никакого преувеличения; знавшие хорошо покойного Казарского поручаются, что по своей скромности он скорее был способен умолчать о своих действиях, нежели преувеличивать их…» [12].
Выявлены также другие любопытные документы, даже показания самого врага. Уже спустя несколько дней после указанного боя в распоряжении министерства иностранных дел России среди прочего оказалось перехваченное письмо с описанием боя турецкого штурмана с линейного корабля, именуемого в дальнейшем в публицистике «Реал-Бей» [с турецкого языка переводится адмиральский корабль]. Это письмо было перехвачено на почтовом судне и доставлено через свою агентуру среди греческих моряков и других союзников России (датский посланник Гибш) вице-канцлеру Нессельроде. В своём письме, посланном из Биюлимана 27 мая 1829 года, он так описал бой:
«Во вторник, с рассветом, приближаясь к Босфору, мы приметили три русских судна, фрегат и два брига; мы погнались за ними, но только догнать могли один бриг в 3 часа пополудни. Корабль капудан-паши и наш открыли тогда сильный огонь. Дело неслыханное и невероятное. Мы не могли заставить его сдаться: он дрался, ретируясь и маневрируя со всем искусством опытного военного капитана, до того, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, и он со славою продолжал путь. Бриг сей должен был потерять, без сомнения, половину своей команды, потому что один раз он был от нашего корабля на пистолетный выстрел, и он, конечно, ещё более был бы повреждён, если бы капудан-паша не прекратил огня часом ранее нас… И далее он пишет: … В продолжение сражения командир русского фрегата* говорил мне, что капитан сего брига никогда не сдастся, и если он потеряет всю надежду, то тогда взорвёт бриг свой на воздух. Ежели в великих деяниях древних и наших времён находятся подвиги храбрости, то сей поступок должен все оные помрачить, и имя сего героя достойно быть начертано золотыми литерами на храме Славы: он называется капитан-лейтенант Казарский, а бриг — «Меркурий». С двадцатью пушками, не более, он дрался против двухсот двадцати в виду неприятельского флота, бывшего у него на ветре»… [конец цитаты]. Примечание* [на турецком корабле находился сдавшийся накануне в плен без боя капитан с фрегата «Рафаила» Семен Стройников]. Как видим, даже враг в лице участника боя, штурмана линкора признал победу брига «Меркурий». Что еще нужно прибавить к этому для ее признания англичанами? Несколько позже английский посланник при Российском императорском дворе по поводу исхода этого боя сделал запрос: правда ли, что какой-то русский бриг, сражаясь против двух турецких линейных кораблей, не только не спустил флага, но вышел из этой схватки победителем? Узнав об этом, Николай I повелел ознакомить посланника с содержанием указанного письма, и, оно было исполнено.
Что еще более любопытно, в своих показаниях победу брига «Меркурий» в этом бою признают сами англичане. Точно об этом свидетельствует английский морской консультант (лорд, морской разведчик) и будущий адмирал турецкого флота Адольфус Слейд, оказавшийся на судне турецкого паши спустя неделю после боя. Как описывает он в своих воспоминаниях, «капудан-паша (командующий османской эскадрой), пребывавший на борту 110-пушечного линкора с названием «Селимие», во время рассказа об этом эпизоде был почти взбешен: «Заяц был в моих руках, но собаки мои испугались собственного лая: при первом пролетевшем ядре они бросили орудия. Увы! Наши храбрые пали при Наварине !» … [16]. Экипаж «Меркурия» столкнулся в этом бою со значительно менее опытными, не обученными турецкими экипажами, нельзя было их не победить, несмотря на их превосходство в вооружении. Полутора годами ранее весь турецкий флот с экипажами был уничтожен в произошедшем Наваринском сражении, кстати, инициированном англичанами, замышлявшими подставить под турецкие портовые орудия в бухте российский флот, шедший в авангарде совмещенной эскадры Англии, России и Франции.
Среди других свидетельств подвига экипажа – не напечатанные дневники непосредственных участников боя на бриге «Меркурий» (Спиридонов, Прокофьев). Интересные подробности боя запечатлены также в словах народной морской песни Казарская (см. «Витебский край», т.1, 340-341). Еще больший интерес представляют не опубликованные до сих пор записки (очерк) морского летописца Сущова, автора многих морских очерков и биографа Казарского, выявленные нами в РГИА, на которые в достоверной форме и со ссылкой на фонды архивов пока не ссылается ни один автор в своих исследовательских, печатных работах и публицистике. Эти записки пытался издать главный российский морской историк А. Соколов, но в 1850-е, когда Россия терпела поражение в Крымскую компанию от коалиции войск Запада, было признано, «не время». Эти записки еще одна, отдельная тема для обсуждения на следующей конференции …
Косвенно, своим неудачным сарказмом, по сути, признают величие этого подвига сами иностранные газеты: «Такого морского сражения, как это, никогда не было слышно прежде — нет, даже в беспримерных подвигах британского флота!», «Ситуация не имела другого выбора, кроме как сдаться или вступить в самую невероятную дуэль, которая когда-либо имела место».
Дополнительные аргументы и заключение о причинах и доказательствах [слагаемых] победы «Меркурия» приводят современные моряки-исследователи. При более детальном анализе условий боя можно сделать вывод о том, что «Меркурий» по сравнению с турецкими кораблями порой имел даже некоторые преимущества, умело использованные экипажем, что ничуть не умаляет его заслуг.
По конструктивным особенностям бриг «Меркурий» обладал значительно лучшей манёвренностью (имел две мачты, фок и грот, каждая из них несла четыре рея и, соответственно, четыре прямых паруса: фок, фор-марсель, фор-брамсель и фор-бом-брамсель на фок-мачте; грот, грот-марсель, грот-брамсель и грот-бом-брамсель на грот-мачте. Также на грот-мачте имелся гафельный парус, улучшающий манёвренность. На штагах располагались стакселя (грота-стаксель, грот-стень-стаксель, грот-брам-стень-стаксель и кливер. Кроме того, имелись лиселя, применяемые на попутных ветрах). При только численном сравнении военной мощи турецких кораблей и русского брига — 184 орудия против 20, даже не считая разницу калибров, чем примитивно и занялась газета «Курьер», — победа «Меркурия» представляется совершенно невозможной. Тем не менее, при детальном анализе условий боя можно сделать вывод о том, что победа брига не является невероятным событием. Экипаж «Меркурия» имел следующие преимущества, блестяще использованные экипажем:
Каждый из турецких кораблей мог стрелять только одним бортом, в то время как «Меркурий», имея противника по оба борта, мог использовать все имеющиеся орудия. Кроме того, в ближнем бою турецкие корабли не могли использовать погонные и ретирадные пушки, которых на каждом корабле было, вероятно, около десяти штук [прим. 2]. Карронады, бывшие на вооружении у брига, были эффективны в ближнем бою, а их меньшие размеры, позволяли стрелять в более высоком темпе из-за сравнительной простоты перезарядки.
В течение всего боя турецкие корабли не могли занять траверсного положения относительно «Меркурия» как благодаря грамотному маневрированию брига, так и по причине малой дистанции — во избежание попадания ядер одного турецкого корабля в другой (см. Народную морскую песню). При нахождении близко, но немного позади «Меркурия» корабли, учитывая их обводы, могли прицельно стрелять только из восьми-десяти носовых пушек, поскольку в бортовых амбразурах пушки могут поворачиваться не более, чем на 15 градусов, в то время, как короткие карронады «Меркурия» имели лучшие возможности для прицеливания и могли вести огонь по рангоуту и такелажу противника. Таким образом, практически в течение всего боя, за исключением двух эпизодов, благодаря искусству экипажа и его командира соотношение действующих стволов составляло 16—20 у турок против 18 у русских. При близкой дистанции боя турецкие корабли могли попадать в более низкий борт «Меркурия» только выстрелами с нижних деков. Но главное, о чем сообщалось в предыдущих публикациях, но умалчивают иные «скептики» и английские «аналитики»: Александр Казарский служил на многих парусных судах всех типов Черноморского флота, где и получил прекрасную школу судовождения, освоил тактику ведения морского боя, приобрел настоящую морскую и боевую выучку. Начав науку с обыкновенных гребных лодок, он затем последовательно изучал тяжкое морское дело вначале в качестве ученика, затем помощника штурмана и капитана на шхуне, катере, транспортных суднах, бригантинах, бриге, фрегате, нескольких типах линейных кораблей, до того, как стал командиром брига «Меркурий», на котором впоследствии и прославился. В 1828 году, в чине лейтенанта и, уже будучи командиром бомбардирского судна «Соперник», он отличился при осаде крепостей Анапы и Варны, в ходе русско-турецкой войны 1828 -1829 г.г. Искусно лавируя под огнем береговой артиллерии непосредственно у самых стен крепостей, к тому же на мелководье, нанося им большой урон, земляк прослыл мастером маневра и стрельбы и даже получил яркое и почетное прозвище от моряков «Храбрый Казарский». За эти отличия он был повышен в звании, став капитан-лейтенантом, а также награжден золотой саблей с надписью «За храбрость».
Другое, чего не учли (не хотели учесть) английские газетчики, — в сражении дело ведь не только в количестве кораблей, пушек и калибре орудий, а в том, что в головах сражающихся. Главное орудие на судне – дух экипажа, он на флоте — определяющее оружие!
Заключение: английская газета «The_Courier» в своей сознательной циничной попытке принизить победу русского брига и флота, не зная фактических подробностей событий, не вникла во все обстоятельства, не предприняла никаких усилий, чтобы объективно разобраться. Не имея ссылок на достоверные факты и источники, она опустилась до подлогов, искажений, лжи, демагогических рассуждений и предположений о — возможном-невозможном. Но таковы всегда были англичане, только они, чопорные, могли выглядеть и казаться лучше всех, — самыми сильными, храбрыми, непобедимыми. А для того, чтобы устранить героев среди соперников и конкурентов, им, дескать, позволительно опускаться до лжи и клеветы. Приведенные аргументы, основанные на архивных документах, показаниях участников и свидетелей события, заслуживающих доверия, позволяют опровергнуть тенденциозную и лживую публикацию в английской газете «The_Courier».
